Председатель Алтайского крайсовпрофа дал интервью по проблеме дефицита кадров в регионе

Автор:

Источник: www.bankfax.ru

Территория: Алтайский край

Существующий дефицит кадров в Алтайском крае давно не является секретом. Еще два года назад масштабы проблемы в правительстве региона называли катастрофическими. Работодатели постоянно поднимают этот вопрос, надеясь найти способ его решения. С точки зрения большинства из них, аппетиты соискателей постоянно растут, они заявляют все больше и больше требований к вакансии. В то же время сами работники полагают, что компании просто не горят желанием предлагать заработную плату, соответствующую бурно меняющемуся рынку. «Банкфакс» поговорил с председателем Алтайского крайсовпрофа Иваном Пановым о том, действительно ли соискатель стал править рынком труда, и почему дефицит людей не привел к резкому росту зарплат.

Существующий дефицит кадров в Алтайском крае давно не является секретом. Еще два года назад масштабы проблемы в правительстве региона называли катастрофическими. Работодатели постоянно поднимают этот вопрос, надеясь найти способ его решения. С точки зрения большинства из них, аппетиты соискателей постоянно растут, они заявляют все больше и больше требований к вакансии. В то же время сами работники полагают, что компании просто не горят желанием предлагать заработную плату, соответствующую бурно меняющемуся рынку. «Банкфакс» поговорил с председателем Алтайского крайсовпрофа Иваном Пановым о том, действительно ли соискатель стал править рынком труда, и почему дефицит людей не привел к резкому росту зарплат. - Уже несколько лет власти говорят о низкой безработице в крае, при этом оценка этого явления за прошедшее время сильно менялась. Так что это – благо или беда? - Ну, если смотреть на это с позиции работника, то, наверное, это благо, потому что это позволяет подороже продать свой труд. По крайней мере, мне это видится именно так. А вот если мы посмотрим с позиции работодателя, то, конечно, такие показатели уже становятся проблемой. Раньше мы в основном говорили, что у нас не хватает кадров в бюджетных отраслях, а сегодня этот дефицит ощущается уже во всех сферах, какую ни возьми. Это связано с изменившимися реалиями: демография, специальная военная операция – все это наложило свой отпечаток на рынок труда. Конечно же, экономике в этих условиях непросто. Работников не найти – люди уезжают на сезонные работы, куда-то на вахту. Я думаю, не случайно у нас на этом фоне встают эти вопросы в части индексации пенсий работающим пенсионерам. Это все звенья одной цепи. На этом фоне работодатели вынуждены устанавливать заработные платы, соответствующие рынку. При условии, что этот работодатель, конечно, стремится сохранить у себя специалиста или же привлечь новых людей на предприятие. Понятно, что условный дворник не может получать 100 тысяч рублей. Но в случае с узкими специалистами это утверждение справедливо. - Есть версия, что эта низкая безработица объясняется невысокой мобильностью на рынке труда, потому что люди боятся менять место работы в нестабильных экономических условиях. Насколько она стостоятельна? - Все может быть. Но мне кажется, на статистике конкретно эти причины едва ли сказались бы. А что касается утверждения о низкой мобильности на рынке, то тут я бы наоборот сказал, что она у нас довольно высокая. Да, некая нестабильность существует. Но у нас безработица на уровне статистической погрешности, на одного соискателя на рынке приходится 3-4 вакансии. Возможностей для заработка немало, другое дело, что предлагаемые условия труда не всегда устраивают людей. У нас увеличился гособоронзаказ, предприятиям ВПК потребовались дополнительные рабочие руки. Люди ведь туда пошли, так или иначе. Даже по нашим профсоюзам в сфере промышленности это заметно – численность членов этих организаций за прошлый год увеличилась более чем на тысячу человек. Это заметный рост. - Нет впечатления, что ВПК просто лишил другие сферы кадров из-за своих возросших потребностей? - Да, есть. У этого «успеха» предприятий ВПК две составляющих: заработные платы и возможность получить бронь от призыва. Бывает, что люди переходят буквально на соседний завод, где условия, график те же, но платят больше. - Согласны ли с утверждением властей о том, что рынок труда у нас теперь принадлежит соискателю, а не работодателю? - Конечно, согласен. - А какие признаки этого вы можете назвать кроме соотношения числа вакансий и соискателей? - Да тут все элементарно. Могу даже привести вполне конкретный пример. Нам недавно нужно было нанять уборщицу. Раньше хватало трех дней, чтобы найти работника. А сейчас люди приходят, оценивают объем работы, уровень заработной платы, свои трудозатраты и только потом принимают решение. Сейчас работники могут себе позволить потратить больше времени на оценку потенциального работодателя, прежде чем принимать решение. Можно сказать, что раньше соискатель вынужден был быть менее разборчив. - Если мы принимаем мысль, что у нас рынком труда правит соискатель, то почему мы не видим, чтобы его труд стал заметно выше оплачиваться? - Я полагаю, это больше связано с экономическими процессами. Рост заработной платы, на мой взгляд, однозначно присутствует. Да, я соглашусь, что где-то он на уровне инфляции, но где-то он значительно больше. Например, если мы возьмем промышленные предприятия, посмотрим там вакансии, то специалисты, так скажем, с небольшим опытом принимаются на зарплату от 50-60 тысяч рублей. - Но ведь тот же IT-рынок, начав активно развиваться и испытав потребность в кадрах, резко откликнулся кратным ростом заработных плат. Почему в промышленности этого не происходит? - Про сферу IT я не понаслышке знаю – у меня там родственники работают. У них года два назад действительно зарплата выросла в 2-3 раза. Но если мы с вами делаем на предприятии гвозди, и за последние годы цена нашей продукции выросла всего лишь с 10 до 11 рублей, то у нас едва ли есть ресурсы на то, чтобы резко увеличить зарплаты. - На различных площадках в Сети очень популярно мнение, что никакого кадрового дефицита нет – свободных рабочих рук хватает, просто работодатели не готовы предложить им приемлемые условия. - Хотелось бы тогда услышать, о каких конкретно работодателях идет речь. Вы можете назвать конкретную компанию, на чьем примере мы можем убедиться в истинности этих утверждений? Где можно с этими мнениями ознакомиться? В комментариях к журналистским материалам? Но мы прекрасно знаем, кто и как эти комментарии пишет. Вот из крупных промышленных предприятий я у нас не знаю ну никого, у кого были бы какие-то невыносимые условия труда, потогонный график или зарплата в 20 тысяч рублей. Работа в промышленности – это всегда был тяжелый, опасный труд. Если человек привык работать в офисе, а тут решил пойти на завод – ему, конечно же, условия будут видеться катастрофически тяжелыми. - Недавно Алтайкрайстат опубликовал последние данные по средней зарплате в регионе – по состоянию на май это 54 197 рублей. Считаете, это справедливая цифра? - Вопрос справедливости заработной платы всегда риторический. Предложи сейчас 54 тысячи рублей - и кто-то скажет, что это хорошая зарплата, а кто-то посчитает, что это не так уж и много. Соответствует ли она сегодняшнему рынку? Пожалуй, этого мало. Средняя зарплата в текущих условиях должна приближаться к 70 тысячам рублей, на мой взгляд. Я уже говорил – на промышленных предприятиях почти без опыта можно в среднем получать те же 50-60 тысяч рублей. Понятно, что в других отраслях ситуация отличается. Те же бюджетники такую зарплату могут получать, только совмещая несколько ставок. - К слову, мэрия Барнаула указывает, что на заводах города средняя зарплата составляет 60-70 тысяч рублей. Не может ли здесь применяться удобная методология, которая не раскрывает нам, сколько трудозатрат несет человек за эти деньги? - Здесь все немного не так, как у бюджетников. Давайте возьмем в качестве примера двух совершенно одинаковых работников. Один трудится в день, другой в ночь. По продолжительности смены будут одинаковыми, но второй сотрудник будет получать больше. Да, пожалуй, есть перегибы в части того, какую нагрузку работник несет за эту зарплату. Но к нам, допустим, в этой части массовых жалоб не поступало. Да, люди на заводах работают по 12 часов. Но при соблюдении ряда условий такие смены ведь не запрещены. - Зачастую, пока штат не укомплектован, обязанности делят меж теми сотрудниками, которые есть. Бытует мнение, что работодатель просто не заинтересован в пополнении штата – ведь он добивается тех же результатов с меньшими для себя затратами. - Вопрос в том, сколько рабочие протянут с такой нагрузкой. Да, бывают такие соискатели, которые приходят и говорят: «Вот я хочу заработать денег, сколько скажете – столько и буду работать». Но это заканчивается всегда одинаково: уже через полгода он наработался и захотел отдохнуть. Так что работодателю рано или поздно все равно придется искать еще одного специалиста. Мы же не роботы. - Некоторые работодатели, в погоне за дешевой рабочей силой, везут к нам иностранцев, притом даже из дальнего зарубежья. Как вы оцениваете такую политику в сложившихся условиях? - Если я правильно помню, у нас в крае всего 1 % иностранцев от общего числа рабочей силы. Яркий пример – это БМК. У них швеи из Индии. Но их количество в общей массе невелико. Так что наивно полагать, что мы мигрантами решим проблему с кадровым дефицитом. Те, кто к нам приезжают – это неквалифицированные рабочие, давайте говорить прямо. Среди них не будет ни IT-специалистов, ни врачей, ни инженеров. Они здесь трудятся разнорабочими на стройках, дворниками, продавцами, таксистами и т.д. А больше-то мы от этой миграции никаких специалистов и не получаем. Так что ни о каком замещении тут речи идти не может. Глобальное решение вопроса нехватки кадров, явно не в этом. Учитывая демографию, мы, пока, видимо, будем жить вот в таких условиях, которые сейчас сложились. - Вы упоминали про отсутствие массовых жалоб по вопросам соотношения трудозатрат и зарплат. А вообще в профсоюз часто обращаются? Можно ли эту организацию назвать востребованной? - Профсоюзы являются самой массовой общественной организацией в Алтайском крае. Мы буквально по головам всех можем пересчитать. На 1 января этого года у нас было 117 тысяч членов в регионе. В прошлом году членская база снизилась примерно на 200 человек – это минимум за последние 10 лет. Если говорить об обращениях, то значительно меньше стало таких, кто приходит к нам, что называется, ногами. Сейчас нам в основном пишут или звонят. Но в целом обращений немало – по прошлому году около 4 тысяч. Жалуются на зарплаты, условия труда, неправильно посчитанные пенсии и т.д. Этот круг вопросов остается неизменным год от года. Разве что в пандемию у нас были отличия - появилось много жалоб, связанных с организацией удаленной работы. - Можно ли сказать, что какие-то инструменты защиты своих трудовых прав у людей более популярны, чем профсоюзы? - Суды, прокуратура, Гострудинспекция – все они позволяют добиться правды. Мы с ними активно взаимодействуем. Кто популярнее – сложно сказать. У нас люди, когда пишут обращения, обычно рассылают их веером – от профсоюза и вплоть до приемной президента. - Если не будет обращения, то нарушения трудового законодательства пройдут мимо профсоюза? - Мы и превентивно работаем. Первичные организации у нас находятся на местах, им хорошо знакома ситуация. Иногда проблемные вопросы разрешаются там же, на месте, и до нас не доходят. Так что в части получения информации мы, в отличии от прочих органов, находимся, можно сказать, на передовой. - Бытует мнение, что профсоюзы на местах – это организации, функции которых сводятся к сбору денег на детские подарки к новогодним праздникам. - Не спорю, бывают и такие первичные организации. Но я всегда говорю, что профсоюз – это люди. Мы сами его создали. Если в нем что-то не так – мы сами должны указать на это и исправить. А то, как оно обычно бывает? 10 человек вступило в союз, из них трое активно работают, а семеро стоят в стороне и наблюдают: «Ах, вы что-то сделали? А вы сделали все не правильно!». Ну, так вы сами включайтесь в работу, и с вашим участием все будет получаться именно так, как вам бы хотелось. - Часто ли в первичных организациях меняется руководство из-за недовольства их работой? - У нас выборы каждые пять лет. Сменяемость руководства при этом составляет порядка 30 %. Бывают, конечно, и внеочередные смены председателей первичных организаций. - В 2022 году, когда произошла забастовка на Алтайском шинном комбинате, поведение председателя местного профкома вызывало большие вопросы – ее позиция казалось сотрудникам предприятия слишком зависимой от руководства. - На комбинате у нас, к сожалению, не самая большая первичная организация, особенно на фоне числа работающих там людей. Насколько я помню, когда произошли упомянутые вами события, председатель «первички» была в числе первых, кто пошел встречаться с инициативной группой бастующих. Я не могу ее обвинить в бездействии или в том, что она встала на сторону работодателя. - Но раз дело дошло до таких волнений, разве это не говорит о плохой работе профсоюза? - Там другая немного ситуация. Я думаю, там все это было связано с частыми сменами руководства. Прежние руководители были мало настроены на работу с коллективом и профсоюзом, попросту не хотели вести диалог. Это стало ярким примером, к чему приводит такое отношение. Сегодня руководство там сменилось. Но в целом этот случай на шинном комбинате сложно назвать настоящей забастовкой – она очень быстро прекратилась. Это не 1990-е годы, когда у нас учителя перекрывали проспект Ленина. Вот это были забастовки. А в последнее время все обычно решается за столом переговоров, в волнения недовольство перерастает нечасто. - Если коротко, то какой практический итог деятельности профсоюзов в Алтайском крае мы можем подвести? - Тот же уровень минимальной заработной платы. В разрезе последних пяти лет мы увидим, что она почти в два раза выросла. С этими острыми вопросами мы всегда работаем. Вопросы диспансеризации, проведения спецоценки, повышение выплат по несчастным случаям – все это сейчас включено в трехстороннее соглашение. Сложно вот так сходу вспомнить вообще все. - К слову, о трехстороннем соглашении. Если бы минимальная зарплата в реальном секторе экономики зависела только от мнения профсоюзов, то какую цифру в этом документе вы хотели бы видеть? - Это сложный вопрос. У нас есть понятие минимального потребительского бюджета, который ежегодно определяет Федерация независимых профсоюзов. Сейчас эта цифра близка к 45 тысячам рублей. Но я думаю, что наша экономика такую цифру сегодня просто не выдержит. Так что справедливым минимумом, на мой взгляд, было бы 30-35 тысяч рублей. Но я подчеркну: это минимум для неквалифицированного труда. Я нисколько не принижаю труд дворников, уборщиков и пр. Но у нас зачастую отсутствует градация, когда люди с совершенно разными функциями получают почти одинаковую зарплату. К тому же, у нас есть нерадивые работодатели, у которых сотрудники официально получают «минималку» и еще сколько-то в конвертике. У нас в нормировании труда есть некоторые проблемы. Мы об этом всегда говорим, и когда заключаем соглашение.